Отправлено: 08.02.09 19:55. Заголовок: Имена и фамилии в революционный период

Из книги "Революционный невроз" О. Кабанеса и Л. Насса

 Отправлено: 08.02.09 19:56. Заголовок: Идея против каждой к..

Идея против каждой квинтиды поставить полезное животное, а против каждой декады - сельскохозяйственный инструмент, взамен прежних святых, с тем, чтобы сообразно этому и именинники изменили свои имена... была встречена во всей стране взрывом гомерического хохота и разбилась о вековую рутину. Можно ли было действительно при рождении давать детям имена вроде: тимофеевка, конский зуб, корова, ревень, утка, огурец, трюфель, подорожник, салат, свинья, конь, хомут, телега, осел и т. п.?
Невзирая на патриотическое усердие народного представителя Мильо и генерала Пейрона, заменивших тотчас же свои христианские имена, первый - Тмином, а второй - Миртом, пришедшихся по календарю как раз в день их прежних ангелов, эта часть реформы была немедленно же засмеяна и почти не привилась.
Немного спустя в театре Водевиль шла комедия под заглавием: "Одна скрипка на всю компанию", в которой пелись куплеты, язвительно вышучивавшие поползновение превратить святых угодников в овощи, посуду и скотину:
Беру я в руки календарь
Ищу святого Никодима,
И натыкаюсь вдруг на тварь:
- Я превратился там в Налима!
Как и следовало ожидать, сельский календарь или, как его в насмешку называли, "огород", просуществовал недолго, по крайней мере, что касается его сельскохозяйственных святцев!
Тем не менее, в печати появилось несколько календарей и альманахов с "сельскохозяйственной" табелью Фабра. Один из них был даже отпечатан в Государственной типографии. Ромм тоже составил к ней пояснительную записку в своем "Ежегоднике земледельца" на третий республиканский год и представил свой труд Конвенту, ходатайствуя об одобрении его для республиканских школ.
Ото всей реформы Фабра д'Эглантина практически сохранились лишь наименования двенадцати месяцев года и названия дней декады.
Республиканский календарь, иначе называемый "декадер", продержался в течение всего республиканского правления и употреблялся даже и в начале Империи; им пользовались с 16 октября 1793 года по 11 нивоза ХШ года (1 января 1806 г.), т е. двенадцать лет, два месяца и 27 дней.<<236>>
Относительно того, предназначались ли сельскохозяйственные наименования, заменившие в календаре под квинтидами имена святых, для наречения ими людей вместо их прежних христианских имен, существуют разные мнения. Один весьма благонамеренный писатель, например, считает такое предположение лишь "величайшим бесстыдством", выдуманным с целью предать новый календарь осмеянию. "Мыслимо ли, - говорит он, - чтобы люди вместо Петра и Ивана стали вдруг зваться Репой или Сельдереем? Если подобные случаи и имели место, то они могли, - по его мнению, - быть только единичны".
Однако современник смутного времени, академик Арно,<<237>> положительно утверждает, что он сам знавал семьи, где детей именовали при рождении "Морковью" и "Цветной Капустой".<<238>> Имеется архивный документ подтверждающий это показание Арно.<<239>> Во многих коммунальных метрических книгах за II и III годы республики встречаются имена новорожденных в роде: Неприкосновенность, Гуманность, Артишок, Орешек, Орфей и др.

Возвратимся к официальным документам, ко всевозможным постановлениям Конвента, собранным в Полном собрании законов и распоряжений и являющимся в этом отношении самым достоверным источником. Это перечисление, невзирая на его некоторую монотонность, будет, как нам кажется, доказательством далеко не излишним.
Относительно пункта 9-го декрета от 14-го предыдущего месяца, Конвент 3-го брюмера II года (24 октября 1793 года) постановил, что в отношении собственных имен, их перечисления и распределения по новому календарю - следует придерживаться приложенной к настоящему декрету таблицы. Последняя содержала подробный перечень животных, растений и земледельческих инструментов, коими подлежали замене все святые григорианского календаря.
Несколько недель спустя, как раз в тот самый день, когда Конвентом были предоставлены Марату почести погребения в Пантеоне (16 ноября), состоялись следующие постановления:
"На прошение утвердить имя Либерте (Свобода), принятое некой гражданкой Гу, Национальный конвент направил ее по месту ее жительства в местный муниципалитет, дабы засвидетельствовать там установленным порядком имя, которое она желает принять".
Наконец, по возбужденному кем-то из членов вопросу о воспрещении гражданам принимать в качестве имен собственных слова "Свобода" и "Равенство", Конвент, в мотивированном переходе к делам, высказал, что "каждый гражданин вправе именоваться, как ему угодно, соображаясь только с формальностями, предписанными на этот случай законом".
Как видно, Конвент предоставлял всякому носить такое имя, какое ему нравится; но, чтобы положить границы злоупотреблениям и причудам некоторых граждан, Народное собрание все же, около года спустя - 6-го фруктидора II года (23 августа 1794 года), издает новое постановление, первые две статьи которого гласили:
"I. - Никто не может носить другого имени, кроме того, которое означено в его метрическом свидетельстве; те, кои оставили эти имена, обязуются снова их принять.
II. - Равным образом воспрещается прибавлять к своей фамилии какие-либо новые прозвища, если только таковые не служат для отличия различных членов одной фамилии; в последнем случае они не должны напоминать феодальных или дворянских титулов".
Наконец, значительно позже (1 апреля 1803 года) был обнародован закон "об именах и их изменении", в котором две первые статьи таковы:
"I. Со времени опубликования настоящего закона в качестве имен собственных для наречения новорожденных и занесения их в списки гражданского состояния могут употребляться только имена, значащиеся в различных календарях, или же имена знаменитых людей древней истории. Чиновникам воспрещается допускать в актах какие-либо иные наименования.
II. Всякое лицо, которое в настоящее время носит какую-либо фамилию или же имя, не согласное с предшествующей статьей, может ходатайствовать о их изменении в порядке, указанном той же статьей".
Эта статья имела в виду многих граждан, которые из угодливости к новому режиму или по каким-либо иным побуждениям сочли нужным во время республики изменить свои имена.
Лица, рожденные до 16 ноября 1793 года, должны были после 23 августа 1794 года принять снова имена, обозначенные в их метриках. Что же касается детей, родившихся в промежутке между указанными выше датами и получивших более или менее чудаческие имена из республиканского календаря, то они вынуждены были сохранить их за собой, если только их родители не поспешили своевременно воспользоваться для них льготой закона 1 апреля 1803 года.
Конечно, девушки, названные при рождении хотя и не христианскими, но простыми и благозвучными именами Маргарит или Виолет, не особенно хлопотали заменять их какими-нибудь Эрмансами или Петрониллами, которыми их могли наградить вновь муниципальные чиновники. Едва ли, впрочем, и мы в их положении поступили бы иначе.

Введение республиканского календаря не могло неизбежно не повлечь за собой мании перемены таких имен и фамилий, которые чем-нибудь напоминали приверженность к католицизму или монархии. Началась настоящая горячка в стремлении как можно скорее отречься от покровительства "ангелов" григорианского календаря и заменить свои имена названиями растений, земледельческих орудий или именами древних героев, освященных революционным календарем.
Один современный поэт, имевший достаточно мужества, чтобы сохранить свою собственную феодальную фамилию - "Шарлемань",<<240>> не побоялся поднять на смех эту новую моду в хлестких сатиритических стихах:
Ура, друзья! Долой все предрассудки!
Другими именами начнем креститься вновь.
Иваны, Яковы, Денисы... Что за штука?
Поповством прямо в глаз бьют, а не в бровь!
Святыми быть теперь уж перестали
Угодники, в раю которым место проживать,
В режим их прошлый слишком величали,
Чтоб мы могли серьезно их доныне уважать.
Кто же осмелился бы взять под свою защиту этих святых, у которых не было никаких гражданских заслуг и добродетелей:
Ребята добрые, не боле, -
Они лишь тем и отличались,
Что в силу моды, поневоле,
Все христианами считались.
Несравненно привлекательнее было зваться по нынешнему громкими римскими прозваньями:
Ты Квинтом будешь, а я - Секстом,
Не то так Брутом назовусь,
И, пользуясь таким моментом,
В героя сразу превращусь.
Шенье - в Вольтера обратится,
Фоше - да будет Масильон,
В Мольера - Фабр пусть воплотится,
А в Робеспьера - Цицерон!
Но, невзирая на это, страсть к перемене фамилий прямо свирепствовала. Для объяснения этого подыскивали всевозможные предлоги. Язык черни был, якобы, переполнен в это время выражениями жесткими и грубыми: ни одной фразы не произносилось без божбы, богохульства и сквернословия, или без угроз и призыва к грабежу и убийству. Из страха прослыть "подозрительным" и воспитанные люди тоже старались уподобляться черному народу и говорили в публике ее жаргоном. Язык исказился, а за ним той же участи должны были неминуемо подвергнуться и все названия.
Но такое объяснение едва ли основательно. Дело было, по-видимому, гораздо проще. Вполне естественно, что при народном своевластии все спешили попросту отделаться от своих компрометирующих имен прошлого режима и укрыться под другими, нередко причудливыми, но зато принадлежавшими когда-то добрым республиканцам, добродетельным гражданам, жившим за много веков перед тем, и проверить "благонадежность" которых теперь было бы даже невозможно. Вот почему возродились на свет бесчисленные Аристиды, Анахарзисы, Сцеволы и Публиколы.
Если даже города и улицы, носившие имена святых, сочли нужным избавиться от этих опасных кличек, то как было не озаботиться об этом частным лицам.
Некая особа, называвшаяся Региной (Reine - королева), спешит переименоваться в Fraternite-Bonne-Nouvelle (Братство-Доброй-Вести). Шербургский патриот Жан-Николай Леруа<<241>> (le roi - король) при провозглашении республики заменяет слово Леруа именем Мулэн (Moulin - мельница). Это все же не помешало ему быть привлеченным к суду Революционного трибунала по доносу какого-то негодяя, домогавшегося занять его место, и быть приговоренным и казненным, невзирая даже на представленные им прекрасные аттестаты "гражданских добродетелей и патриотизма".
Другой Леруа, бывший в 1791-1792 гг. мэром города Куломье и затем назначенный членом Революционного трибунала в Париже, принял имя Дизау (Dix aout - 10 августа), что тоже не спасло его от эшафота, в один день с Фукье-Тенвилем.
В это время некоторые муниципалитеты издали следующее постановление: "Всякий, носящий имя, заимствованное от тирании или феодализма, например: Леруа (le roi - король), Ламперёр (l'Empereur - император), Леконт (le Comte - граф), Барон, Шевалье (Chevalier - рыцарь) и т. п. или даже имена более умеренные, как Бон (добрый), Леду (le doux - нежный), Жантиль (gentil - милый), должен немедленно оставить таковое, если он не желает прослыть за "подозрительного".

В апреле 1794 года 5-й Оазский батальон добровольцев находился в Маруале, готовясь снова перейти на стоянку в Ландреси. Президентом устроенного в Маруале клуба был поп расстрига, он же и капитан этого батальона, командиром коего был некто Горуа (Horoy). Так как Горуа не посещал клуба, то на него был сделан донос, при чем указывалось, что когда-то он был сержантом в королевской гвардии. Кроме того, расстрига, еще помнивший семинарскую латынь, указывал пресерьезно, что имя Горуа происходит от слов "Homo regis" и значит - "королевский человек", и что, следовательно, нет ничего удивительного, если лицо с такой фамилией имеет превратный образ мыслей. Капитан объяснял далее, что во времена освобождения крестьян от крепостной зависимости королям было необходимо для борьбы с дворянством создать род милиции, которая называлась просто "королевскими людьми". Фамилия Горуа была, вероятно, подобного происхождения, и не иначе, как во внимание услуг, оказанных его родом королевству, нынешний батальонный командир мог попасть в привилегированные ряды гвардии. Чтобы спастись от последствий этого нелепого, но опасного доноса, Горуа, после некоторого колебания, уступил намекам начальства и принял предложенное ему имя Монтань (Горский) которым на будущее время и должен был подписывать все бумаги. Этот Горуа так навеки и остался Монтанем; под этим именем он принимал участие в итальянском походе, а затем нашел славную смерть при штурме Сен-Жан-д'Акра в Египетской экспедиции 1799 года.<<242>>
Святые, как сказано выше, были безжалостно изгнаны. Следующий, вполне впрочем достоверный, анекдот служит недурной характеристикой современных нравов. К суду Революционного трибунала был привлечен некто де Сен-Сир. Председатель предлагает ему обычный вопрос о его имени и фамилии, и между ними происходит следующий разговор:
- Моя фамилия де Сен-Сир, - отвечает подсудимый.
- Нет более дворянства,<<243>> - возражает председатель.
- В таком случае, значит, я Сен-Сир.
- Прошло время суеверия и святошества - нет более святых.
- Так я просто - Сир.
- Королевство со всеми его титулами пало навсегда, - следует опять ответ.
Тогда в голову подсудимого приходит блестящая мысль: - В таком случае, - восклицает он, - у меня вовсе нет фамилии и я не подлежу закону. Я ни что иное, как отвлеченность - абстракция; вы не подыщете закона, карающего отвлеченную идею. Вы должны меня оправдать!
Комичнее всего, что Трибунал, по-видимому озадаченный подобной аргументацией, действительно, признал подсудимого невинным и вынес следующий приговор: "Гражданину Абстракции предлагается на будущее время избрать себе республиканское имя, если он не желает навлекать на себя дальнейших подозрений!"

 Отправлено: 08.02.09 19:57. Заголовок: Возвратимся еще раз ..

Возвратимся еще раз к переменам имен и фамилий частными лицами. Декретом Конвента от 24 брюмера II года (24 марта 1793 года) было установлено, что каждый гражданин имеет право именоваться по своему усмотрению, сообразуясь лишь с формальностями, установленными на сей предмет в законе. Формальности эти состояли в явке местному муниципалитету с объявлением принимаемого нового имени. Это постановление было сделано по поводу заявления какой-то женщины, пожелавшей, как уже было упомянуто, принять имя Либерте (Свобода). Это имя, так же как и Эгалите (Равенство) и Фратерните (Братство), было в то время вообще очень распространено. Иногда ими не довольствовались, а снабжали еще приставками вроде: Ami de (Друг), что придавало имени полную патриотическую окраску и равнялось почти свидетельству в "гражданской добродетели". Имя "Эгалите" имело неменьший успех. Бывший священник из Луганса, гражданин Павел Метр (хозяин, владыка), огорченный тем, что рядом с именем апостола фанатизма у него и фамилия, оскорбляющая чувство равенства, объявил Генеральному совету своей коммуны, что он изменяет свою фамилию на Плеб-Эгаль (сокращенное Plebeien-Egalite), а вместо прежнего имени собственного принимает новое имя, - Лукиана. Свое заявление он подписал так: "Лукиан Плеб-Эгаль, - Мэтр в последний раз".
В это же время герцог Филипп Орлеанский, желая подделаться к республиканцам, снял с своего дворца украшавшие его лилии, составлявшие его родовой герб, и заявил перед Парижской коммуной ходатайство о дозволении принять имя Филиппа Эгалите, каковое и было пожаловано ему столичным управлением взамен упраздненного титула и звания.<<248>> По этому поводу тотчас появился язвительный стишок:
Он то со своего герба снимает,
Чего ему на шкуре не хватает.<<249>>
В подражание Филиппу Эгалите и все якобинцы приняли новые республиканские имена и фамилии. Вот отрывок речи, доставивший большинство голосов бывшему школьному учителю Шомету из Неверы при избрании его в прокуроры Парижской коммуны:
"Граждане! Прежде меня звали Пьер-Гаспар, потому что мой крестный отец верил в святых, но я, верующий только в революцию - ад всех тиранов и рабов, я принимаю имя святого, который был повешен за свои революционные принципы. Я назовусь Анаксагором".<<250>>
Какой-то санкюлот придумал назвать своего сына "Марат-Кутон-Пик"<<251>> и газеты превозносили разум и патриотизм отца, соединившего эти три имени, обозначающие "самый горячий гражданский долг и самую чистую добродетель".
Те же газеты сообщали, что министр Лебрен отличился, назвав одну из своих дочерей "Civilisation-Jemmapes-Victoire-Republique (Цивилизация-Жемаппа<<252>>-Победа-Республика).
В книгах одной маленькой коммуны Сены-Лоарского департамента, а вероятно и в других местностях, значатся не менее диковинные имена: Клавдий-Игнатий-Вольный, Клавдий-Республиканец и т. п. Но это все еще не самые причудливые. Бывший член Законодательного собрания, некий Бижу, ставший членом департаментского Правления, в департаменте Сены и Лоары в 1792 году, принял, со времени обнародования нового календаря, имя Айль-Паво (Чеснок-Мак).
Вондьер, председатель того же Правления, добавил к своему имени Блед-Фер,<<253>> а его главный секретарь стал называться Хреном (Raifort) Мангэном.
В Лугансе гражданин Лашез переименовался в Рюбарба (Ревень). Масса детей получили имена Петиона,<<254>> Марата или Робеспьера, и еще чаще в честь его же - Максимилиана; других звали Националь-Пик, Фруктидор. Это имя можно было еще недавно видеть на одной могильной плите Монмартрского кладбища. Секция "Нового Моста" сделала донос на викарного священника собора Парижской Богоматери, который отказался занести в метрические книги ребенка под именем Александра Понт-Нёф (Нового Моста). Гораздо более покладистым оказался тот прелат, который записал ребенка под мифологическим именем Феба, - светила дня.
Имена Карла, Генриха, Людовика, Марии, Женевьевы и т. п. были строго воспрещены большинством республиканских муниципалитетов. Им предпочитали, казавшиеся вероятно более благозвучными, имена Бальзамина, Мака, Полыни, Тыквы, Золотарника и пр., заимствованные из языка овощей и цветов.
Даже названия фруктов подвергались той же участи. Любители обнаженных мифологических красот нарекли монтрейльские персики, известные под названием "кавалерских",<<255>> "Венериными сосцами".
Никакие доказательства чистоты республиканских убеждений не защищали никого от произвола и усмотрения народных временщиков. Самые почтенные семьи должны были подчиняться их требованиям. Господин Гарсэн де Тасси, впоследствии бывший членом Французской академии наук, родившийся 20 января 1794 года, должен был получить имена: Жозеф-Илиодор-Сажес-Вертю (Joseph-Heliodore-Cagesse-Vertu, т. е.: Иосиф-Илиодор-Мудрость-Добродетель), которые и были записаны в метрическую книгу гражданского состояния. Но одно из самых необыкновенных имен было наречено новорожденной дочери некоего Ляшо, родившейся в департаменте Верхних-Альп. Ее назвали Фитогинеантропой, что по гречески значит "женщина, зачинающая мужей или воинов". Можно поручиться, что его носительница была не особенно довольна, когда поняла, каким посмешищем сделали ее, без всякого с ее стороны участия, ее почтенные родители.

Где-то есть рассказ, что во время религиозных преследований в Англии к канцлеру Томасу Мору привели однажды какого-то мятежника, по имени Сильвер (Silver по английски значит серебро).
- Сильвер, - сказал ему канцлер, желая дать понять о роде предстоящей ему смерти, - судя по твоему имени, ты не должен бояться огня?
- Напротив, ваша милость, - не задумываясь возражает Сильвер, - я еще жив, а "живое серебро" (ртуть) огня не выдерживает.
Говорят, будто это остроумное возражение спасло ему жизнь.
В 1793 году священник Пюисской епархии, аббат Эксбрайя, спасся не менее ловко. Арестованный в качестве "подозрительного", он заметил, что, когда человек носит такую республиканскую фамилию, как его, то его нельзя беспокоить; что на древне-галльском наречии "Эксбрайя" значит "обнаженный", без нижнего платья, т. е. бесштанник, а следовательно, - санкюлот, и что он происходит, вероятно, от какого-нибудь сподвижника Верцингеторикса, который, наверное, получил такое почетное прозвище за доблесть в борьбе с римскими легионами. Председатель департаментского Управления удовольствовался таким объяснением и отпустил арестанта на свободу. Присутствие духа спасло ему жизнь.
Страсть к смене имен, к счастью, продолжалась недолго и в непродолжительном времени не замедлили вернуться к прежним обычаям. Однако еще при консульстве правительство должно было циркулярами предписывать мэрам уничтожать в выдаваемых ими метрических выписках такие имена, как например: Республика, Цивилизация, Свобода (Republique, Civilisation, Liberte), или Кипарис, Лютик, Золотая-Пуговка, Огурчик-Корнишон и т. п. В царствование Луи-Филиппа пытались восстановить ради Эмиля Жирардена закон XI года. Противники оспаривали его право на имя, под которым он приобрел известность. Чтобы добиться его исключения из Палаты депутатов, они требовали наложения на него наказания на основании жерминальского закона, который, по заключению законоведов, никогда не был отменен. По-видимому, однако, гг. казуистам этого не удалось.
Закон XI года, каравший нарушителя (за присвоение чужого имени) 6-тью годами тюремного заключения, был изменен законом 27 мая 1858 года, налагавшим взамен тюрьмы денежный штраф от 500 до 10.000 франков.
В настоящее время всякое требование об изменении фамилии должно быть припечатано в "Официальной газете" в Париже; затем в "Судебной газете" по месту рождения просителя и в "Ведомостях" по месту его жительства. Прошению дается ход не ранее как через три месяца после этих публикаций, и когда оно удовлетворяется, то о сем помещается в Законодательном бюллетене (собрании узаконений), но в законную силу это распоряжение входит только по истечении годового срока. Все заинтересованные в деле лица могут в течение этого времени протестовать, и, в случае возникновения подобных претензий, они поступают на рассмотрение Государственного совета.
Фамилия рассматривается как собственность семьи, которая ее носит. Никто не праве ее отчуждать или передавать в пользование постороннему лицу без согласия всех членов рода, носящих фамильное имя.
Каждому дано прославлять свое имя по мере сил и способностей, не отражая этого блеска ни на кого, кроме разве случайных однофамильцев.

 Отправлено: 08.02.09 21:29. Заголовок: Спасибо, Беатрис, оч..

Спасибо, Беатрис, очень любопытная и интересная информация.

 Отправлено: 09.02.09 10:41. Заголовок: Действительно, интер..

Действительно, интересно. Но историки ругают авторов этого труда за предвзятость..

 Отправлено: 09.02.09 18:14. Заголовок: Их, конечно, стоит ч..

Их, конечно, стоит читать, деля на два, но все равно довольно познавательно

Скрытый текст

Все не было случая похвалить: ваш новый авик - прелесть.

 Отправлено: 09.02.09 19:38. Заголовок: Мне больше понравила..

Мне больше понравилась глава о революционном садизме :)

Скрытый текст

Спасибо. Это Антуан сделал

 Отправлено: 09.02.09 19:43. Заголовок: У нас просто возник ..

У нас просто возник вопрос о выборе имен для детей - насколько он был свободным. Собственно, в отношении сына Бабетт есть точная информация, но тем не менее захотелось прояснить, и Беатрис разместила этот отрывок.

 Отправлено: 09.02.09 20:35. Заголовок: Мне кажется, наши се..

Мне кажется, наши семьи были достаточно консервативны и не увлекались новомодными именами.

 Отправлено: 09.02.09 20:38. Заголовок: Да, вопрос был в том..

Да, вопрос был в том, имена выбирались по церковному календарю строго или детей могли называть свободно.